Семья Мальчиша-Кибальчиша жила в пригороде столицы. Дед был старым
вором в законе, еще довоенной закалки, много сидел, много видел. Сейчас
он отошел от дел, но его слово по-прежнему всегда было решающим. Отец
Мальчиша был крупным авторитетом, имел солидный кусок территории столицы под своим контролем и трудился с утра до вечера. Сам Кибальчиш еще
был Мальчишом, но уже тискал девок по дворам, тайком курил анашу и бил
морды фраерам. Все шло чинно-гладко, но пришли трудные времена.
На Мерседесе-600, весь увешанный золотом, приехал крупный авторитет
в гости. И рассказал, что откуда-то из-за гор, то ли с востока, то ли с
юга, прибыла в столицу орда "белых" отморозков без понятий и начала вой
ну за передел территорий. Война шла нешуточная, каждый день отстреливали
по нескольку отрядов отца. На семейном совете было решено взяться за это
всем миром. Отец связал скотчем три рожка, обернул калаш бинтом,
поцеловал Мальчиша и с друзьями отправился наводить порядок. Прошла неделя, прошла другая. Вскоре в почтовом ящике начали появляться посылки.
Сначала левая рука, затем правая, затем нога...
А вскоре приехал тот же авторитет на простых "Жигулях" и так же
просто одетый. И рассказал, что теснят отморозки наших. Совсем мало правильных бандитов в столице осталось.
Вздохнул дед, достал с завалинки старый военный "ТТ", выкопал на огороде "Дегтярев", вытащил из подпола
ведро патронов, погладил Мальчиша по голове и сел в джип. Больше его не
видели. Только джип Мальчиш увидел в "Криминальной хронике", растрелянный, как решето.
Мало смелых осталось в пригороде. Совсем худые настали времена. Воров
в законе отстреливали, как простых депутатов, авторитетов взрывали,
как попкорн. Пришел, воровато озираясь, тот авторитет. И золото его
куда-то подевалось, и перстни-наколки, и гонор. Рассказал, что совсем
вытеснили отморозки наших из столицы.
Старый дед поднялся со скамейки. С Ульяновым от полиции в опломбированном вагоне сматывался. С Камо банк брал. С Феликсом имущество кулаков
экспоприировал. С самим Джугашвили сидел за бандитизм. Сунул растопыренные пальцы в кастет - не попал. Поднял заточку, не удержал и уронил
себе на ногу. Достал обрез времен коллективизации, но не смог даже передернуть затвор. Сел он снова на скамейку и смачно выругался.
И тогда бросил Мальчиш-Кибальчиш клич по "качалкам":
- И отцы наши головы сложили, и деды. За нашу территорию воевали,
против жадных буржуинов. Негоже нам, мальчишам, по норам отсиживаться.
И много за ним пошло. Даже Мальчиш-Плохиш услышал песню "Мы смело в
бой пойдем..." и допел "И я за вами". Но, услышав "И как один умрем",
тихо отстал от толпы: "Идите сами". А Мальчиш-Кибальчиш круто взялся за
дело. В считанные дни приезжая банда была растреляна, похоронена, эсгумирована, расчленена, кремирована... Молодым неведома была пощада. Жадные буржуины,
поднявшие было голову в неразберихе, были обложены еще
большей данью в целях компенсации потерь.
А в это время Мальчиш-Плохиш понял, что остался без сладкого и отправился прямо в логово буржуинов. Там он рассказал, что у Мальчиша-Кибальчиша нет никаких связей ни в милиции, ни в прокуратуре, ни даже в
депутатском корпусе. И всего-то их осталось - кот наплакал. Обрадованные
буржуины заложили банду в РУБОП и она была в один день вся повязана.
Мальчиш-Плохиш получил свою корзину "Сникерсов" и бочку "Марса", а
Мальчиш-Кибальчиш - вышку. Милиция получила награды, а буржуинов все равно обложила данью другая банда.
Мораль: зло наказано, но все осталось по-прежнему.
